ДОРОГА ОТ КЛАДБИЩА КОРАБЛЕЙ
Я шёл по возвышенной части острова. Сейчас, мне кажется, она была похожа на хребет динозавра.
Это дорога от кладбища кораблей к маяку. День солнечный и тёплый. Море мерцает ласково. Оно исцеловано солнцем и нежится. Небольшую добродушную волну гонит мягкий южный ветер. Волна набегает на кромку острова, словно родственное прикосновение. На сердце – добрый покой. Мне без малого двадцать лет. Всё в порядке, да и служить осталось недолго…
Весь, или почти весь, остров покрыт измельченным в мелкую острую крошку ракушечником. Это природа постаралась. При сильном ветре эта крошка взметается и больно колет лицо… Сильный, сердитый ветер бывает здесь северо-восточный – знаменитый норд-ост!
Тогда не ходит баржа, и могут начаться проблемы с хлебом (пользуем сухари), сливочного масла не жди. В худшем варианте – проблемы с водой (пресной, разумеется). Мне довелось видеть при затянувшемся шторме, как наполняют водой объёмистую резиновую коническую ёмкость, около неё – кружка. Назначают порцию. Ставят вооружённого часового. В крайнем случае, воду доставляет с «берега» боевой катер, которому в шторм – по силам.
Как-то раз неподалёку от дороги, где сейчас пролегал мой путь, я нашёл человеческий череп. Здесь были какие-то развалины блиндажей, или бункеров, или…. Осколки развалин бепорядочно-угловатой формы торчали в скалах среди толченого ракушечника. Говорят, что когда-то на этом острове содержали пленных и каторжников. И, конечно, часто расстреливали. Слыхивал я, что и черепа здесь иногда «выкатываются». Вот один из таких я и обнаружил; он подкатился мне под сапог, когда я полез в развалины. Полез – так, из «культурного» любопытства. Подкатился ли череп «просто так», или то был «знак» некий - не знаю.
Он был серого, немного разбавленного жёлтым, цвета. Без нижней челюсти. Я принёс его в свою каптёрку и поставил на рабочий стол. Так он там и пробыл до самого конца моей службы, наблюдая мои поэтические опыты и м.б. сочувствуя моим довольно путанным и похожим на мечты, размышлениям. В общем, мы ладили. Окно каптёрки выходило на море…
И вот, я шагаю по хребту динозавра – беззаботный и безмятежный. Любуюсь игрой мелких искристых волн в солнечных лучах. Но, прямо на моих глазах, что-то стало меняться. Волны словно смешались, пришли в смятение, закипели. И побежали туда, откуда прибежали – к югу, размахивая белыми ажурными платочками пены. Правая моя щека явственно ощутила тугой и отчётливый удар северо-восточного.
Я повернул голову. Над белыми контурами города, просторно лежащего на горизонте, поднимались тёмно-серые тучи и шли по небу к острову, к белой стройной башне его маяка. Темноватые, тяжёлые глыбы вставали из воды, окинутые белыми оплечьями, и шли неукротимо на ноздреватые скалы острова.
Всё происходило так вдруг, так резко, неожиданно, стремительно, что поначалу казалось не очень настоящим… Однако следующий порыв ветра заставил меня сойти с «хребта». Я, немного пригибаясь, побежал наискосок – по направлению к нашей позиции. Уже раздался рёв и грохот волн, обрушившихся на скалы. Ветер выл, распарывая себя об углы техники и строений, караульные вышки, антенны…Я бежал уже вдоль позиции по направлению к своей каптёрке. Вот и строение из розово-серого кирпича, первые двери, вот ещё один вход… А вот и дверь. Висячий замок. Ключ в кармане щтанов. Замок проворно сброшен, дверь –на себя. И я – в неяркой тишине. Стеллажи с инвентарём, несколько репродукций из «Огонька» приколото к боковинам. Стол - милый, добрый стол. Самодельный жестяной «шандал» с самодельной-же свечой, тетрадки, 2-3 библиотечные книжки, инструкции, описания. Череп. Он был бесспорно отдельным объектом.
Я сел к столу перевёл дух и повернулся взглянуть в окно. Море с этой стороны острова убегало на юг, став почти одного мрачноватого цвета с небесами. Довольно широкая полоса вдоль берега, была обнажена ветром – он согнал воду…
Мне не мало пришлось поездить по свету, и пожил я в разных краях, и, конечно, не единожды доводилось наблюдать и на себе испытывать резкую неожиданную смену погоды – от идиллической до гневно-буйной. Но, наверное, ни разу я с такой отчётливостью не увидел в этом образ жизни, судьбы – отнюдь не только моей…
Только – ох - не всегда есть каптёрка.