НЕМНОГО МИСТИКИ
(Рассказ не документальный)
Да… Послушайте! Да. Есть всё-таки местечки или пятнышки на этой земле. В каждых приделах, в каждой стране, в каждом городе и селе есть для нас эти «пятнышки». В них – ничего особенного, всё своё и привычное, и ничто грозить не должно.
Вдруг становится там некоторым человекам не по себе. Вдруг туман какой-то брезжит в голове, да и голова ни с того ни с сего закружится. Заболит вдруг где-нибудь слАбо, но ощутимо, словно – о чём-то напомнит. Помилуйте, о чём?! А то нахлынет вдруг нелепое, нежеланное, временами постыдное, воспоминание. Или с какой-то особенной остротой взойдёт на ум безобразная, злая мысль… Да мало ли! Исчислять до бесконечности можно. Есть и у меня местечки в этом роде. Благо их мало. И что интересно-то: главнейшим образом вся эта дурь именно в «таком-то» месте наплывает. Отчего, что за дела?! Да и чьи дела? Рассказал мне искренний мой приятель. Он недавно стал ходить в церковь и сделался очень строгим, особенно по «духовной части».
- Тут у меня место такое появилось. У меня чуть ли не гнев начинается, когда только к нему подхожу. Не знаю… И голова вроде покруживается. И там – то споткнусь, то встречу, кого не хочу, то пьяный зануда прицепится. С недельку назад прицепился пьяный, какую-то дрянь городит, на опохмел молит, мол, плохо ему. Матерится жутко. Ну, я его – матом! Опять – грех.
День стоял холодный, дул ветер, встретились мы на улице. Я был в шапке, поэтому в затылке почесал только мысленно.
- Что за место хоть?!
- Обыкновенное место. Дома, деревья, магазин, остановка. Улица – шагов шесть шириной. И не миновать мне этого «пятачка», или крюк большой получится. И вот, понимаешь… Только подхожу в голову начинает лезть всякая чушь, какие-то дурные мысли, вспоминаю, чего бы и век не вспоминал. Раздражение…
- Ты бы про те грехи, что и вспоминать не хочешь, батюшке рассказал.
- Да рассказал я батюшке, и отпустил он мне грехи эти. И знать я их не хочу. А вот ..
- До дури доходит… дня три назад пересекаю улицу. В голове, в душе – бедлам. В глазах словно лёгкая поволока. Подхожу к остановке. Стою. Жду. И тут же две тётки разговор между собой затеяли, косточки ближним перемывают. И слышно. Я постоял, потом, вдруг, подхожу к ним: «Как вам не стыдно сплетничать, ближнего осуждать? Это грех великий! Апостол Павел…» И тут я пришёл в себя. Гляжу, они смотрят на меня ошарашено, как на больного. Одна говорит: «А чего подслушиваешь?! Даже если слышно ты б на пару шагов-то подальше отошёл…». Понял я, что угораздило, пришлось извиняться… И взрослый ведь я же человек – полтинник в этом году разменял. Опять кайся…
Я снова мысленно почесал в затылке.
- Ну, что тут скажешь…
Мы помолчали. Этот мой приятель (Славик) из тех, которые всегда куда-то торопятся, причём цель может быть совершенно неожиданной.
И тут он вдруг:
- Ай, мне ж быстрее надо. Я – в общество «Знание», там лекция – про уровни астрала…
- Стой… А у батюшки ты спросил?..
- Да нет, забыл. Ну, знаешь… надо ведь и самому развиваться, мыслить… Мало ли. Вот святитель Игнатий говорит… – Тут Славик смешался, - Ай, не помню точно, ещё перевру… Ну ладно встретимся, пока…
- Пока.
Славик, ускоряя шаги, скрылся за ближним углом. У меня же была просто прогулка по непогоде. В лицо летел мелкий редкий колкий (словно серый) снежок. Торопиться меня ничто не призывало, и пройдя немного, я решил попить кофе. Кафе было средним между очень скромным и очень средним, однако опрятное. Я заказал «Американо», взял чашку с кофе и присел за столик, покрытый серым пластиком. За стеклом витрины длился невзрачный денёк, ветер срывал тонкую вуаль снега оседавшего на карнизы противоположного здания. Пригубил кофе. Внятных мыслей не было никаких… Праздно «отсвечивал» в уме разговор со Славиком… покаяние с астралом… Кажется, всякому, кто ступил на путь Церкви, приходится поначалу прорываться сквозь путаницу, тенета. Поначалу? А могу ли я быть уверенным, что уже прорвался… Ой-ли… Вот и у Славика «местечки» завелись, «пятнышки». Я не раз подобное слышал, и сам так «попадаю». И беспокойно, и заморочно, и в тягость… А ведь как-то «интригует». Ведь так.
Вспомнилось прочитанное когда-то поучение одного из древних Египетских отцов, Фиваидского старца. Эх, нет у меня добротной привычки и навыка – записывать нужное – что и где прочитал. А говорит подвижник (не цитата!), что есть множество бесов низкого ранга, которые «работают» на перепутьях, участках дорог, у мостов … И т.д…. Кажется, правильно передаю слова. Их цель – «просто» смущать, вводить в беспричинные страхи, навевать мысли, желания и воспоминания непотребные и горькие. Будничная работа. Служба такая.
Я подумал, что если мне позвонить сейчас Славику, рассказать об этом: может он псалмы станет читать… ну и мало ли…
Я подумал: читаю ли сам псалмы? Много ли я верно ли понял из тех слов святого подвижника? К тому же это был старый перевод с греческого, и насколько был точен переводчик? И что я тогда собираюсь сообщать Славику?
Дверь кафе «звукнула» и вошёл человек.
У Тургенева есть выражение «съеденное лицо». Именно такое лицо было у человека. Это был пьяница, который сейчас не был пьян. Вполне опрятная, хоть и вовсе ношенная, одежда, старательно твёрдый шаг. Но человек уже другой. Он осмотрел кафе быстрыми, чуть дрожащими глазами. И направился прямо ко мне. Сел за мой столик.
- Простите, я вижу, вы человек, вижу, могу обратиться. Мне кажется - умираю. Я художник… Нет… не неудачник, просто художник, который стал пить. Мне нужно выпить. Ни копейки. Дадите? - Всё это было произнесено кряду, но чувствовалось, что совсем не типовой «слоган». Искреннее нечто было. Несокрушимо искреннее, без «психологий».
Дать? Так он пропьёт и будет пьян, а дальше я не знаю что… Отказать, и я чист в смысле «порядочности» моих оценок. Так мне, бывало, советовали. И вдруг ворвался в память мою рассказ знакомой. У неё в подъезде (дом- 16 этажей) как-то утром ходил парень, изнемогающий от похмелья, ходил по всем этажам, звонил во все квартиры, просил либо выпить, либо хоть мелочь, чтобы пособирать на опохмелье.
Люди оказались благонравные все: ни на спиртное, ни на «собирание» не дали. Где-то на самых верхних этажах парень выбросился из окна с площадки, где мусоропровод. Насмерть.
Я подумал: что я могу сейчас? Полез в карман, насчитал на «маленькую», протянул человеку. У него лицо посветлело. Я попросил:
- Только ради Бога, не надо беседовать со мной! Я хочу побыть один! Вам всех благ!
Он поднялся, сделал полупоклон:
- Спасибо Вам! Храни Вас Господь!
