ОЛЕГ КАЗАКОВ

​

 ПСЫ

Эта маленькая незатейливая история похожа на притчу. 

Пригородный дачный поселок поделён продольными и поперечными улицами на почти равные части. Словно хорошо нарезанный пирог.

Огромный город лежит неподалёку – минут десять средней езды до первых высоток.

Дачников в посёлке – хоть отбавляй. Мой добрый приятель Петр снимал здесь дачу в первой десятке годов 21 века. Посёлок тогда особенным спокойствием не отличался. Бывало, что и выстрел ночью слышался. Но и не так, чтобы уж очень опасно. Нормально, одним словом. А мы с Петром начинали стареть. И вот я к нему собрался в гости. По телефону позвонил, спрашиваю, что мол «притаранить». 

- И не думай! Ничего! Мне за статью эх заплатили. Сам, чувак, приезжай.

Встречал он меня на платформе. Сумка на плече. Обнялись. В сумке нечто выразительно булькнуло. Жил он неподалёку. Перешли пыльную пустоватую  «площадь», миновали 2-3 перекрёстка. Улица носила неистребимое название «Советская». Калитка, дорожка, лесенка шаткая, неустойчивая дверь. В передней сняли куртки: он зелёную, я синюю). Прошли в комнату – два окна древний стол, старый диван, старая этажерка, старые стулья. Занавески светлые жёлто-зелёные, пепельно-жёлтая люстра… Так вдруг хорошо стало… Вот ругают меня за длинные предисловия. А как же без них? 

Усадил меня за стол. Извлёк из сумки нехитрую снедь, положил на тарелки. Вытащил из неуверенного холодильника пластиковую бутыль. В бутылке красно-фиолетовая жидкость, которую он назвал смородиновой запивкой. Увенчал Петр композицию достойным стеклянным вертикальным сосудом с прозрачным наполнением. «Короче, - подумал я, - по полной программе». В окне шевелилась, вся в солнечных бликах, листва. Жена к Петру приезжала только на выходные (работа), а сын ныне обретался далече и вроде бы делал довольно успешную карьеру.  Мы с женою пребывали в городе (дела), а дочь наша обреталась далече и вроде бы делала успешную карьеру.

Налили по чарочке по первой.

- За встречу, что-ли, - сказал я, - ты о чём, кстати, статью сварганил?

- Давай сначала выпьем.  За встречу!

Выпили.

- О страхе друг мой, Толя. О страхе, о его природе, о его для нас неизбежности…

- О страхе… Неизбежности… То есть вот такая безнадёга…

- Не совсем. Налей-ка ещё по одной.

Я налил. Выпили, съели по куску, нарезанной в магазине колбасы, заели кусочком хлеба – он, кстати, в посёлке превосходно вкусный! Листва за окном шумнула как-то особо отчётливо.

- А с чего вдруг о страхе, - спросил я, глядя на листву. Занавеска выгнулась под ветерком.

- А знаешь, брат ты мой, мы ведь с детства обвешены самыми разнообразными страхами. Того боимся, этого, иногда и там боимся, где и страха никакого нет…

- Да, - вставил я слово из псалма: «Тамо убояся грешник, идеже не бе страх».

- Дак вот, статья прошла хорошо, я там многих потревожил – и Ницше, и архиепископа Иоанна (Шаховского), и китайцев древних и Лосского… Там я конечно, и про мистическую сторону, и про психосоциальную подоплёку…

А сегодня вот, когда шёл в магазин да тебя встречать, приключилась со мною маленькая притча, которая мне всё объяснила… Только я вот сформулировать этого словесно не могу. Пока во всяком случае… не могу.

- Хм… Если ты скажешь, что по дороге тебя осиял некий свет или ты встретил Лао Дзы в кимоно, то я налью ещё по одной.

- Кстати, налей. Первые три – интервал укороти.

- Это ты у Ницше вычитал?

- Допустим. Наливай. Давай выпьем за непостижимую мудрость жизни, друг мой…

- Но что за притча-то?

- Вот… Ты ведь знаешь, Анатолий, что я боюсь собак. М-м. То есть не совсем так. Скорее я им сильно не доверяю. Кусали меня раза три подлые. 

- Ну-ну. Ты встретил собаку огнедышащую и подвергся приступу ситуативного страха (честно говоря «термин» ситуативный страх я сам тут же придумал).

- Да подожди ты. Но собаку я таки встретил... Пса… Псов.

- Ты уверен, что это были пасы, а не «собачки».

- Заткни свою иронию знаешь куда… Послушай лучше! Мне кажется, что я открыл нечто важное…

Я, сколько мог серьёзно, наклонил голову.

- Ну, вообщем, иду я в магазин. Тут надо свернуть от «советской» в одном из трёх перекрёстков. Сворачиваю в первый, иду к той улице, что к магазину. Иду, размышляю о «материях». Баабах – рычание. Вздёрнул голову. Псина у забора здоровенный, мне показалось, коричнево-рыжий. Поднимается на лапы (лежал гад).  Я тормознул, развернулся и пошёл вспять на «Советскую»

- Та-ак, - мне вдруг стало интересно. Что то и впрямь напряжённое было в голосе приятеля. 

- Свернул во второй поворот. Двух шагов не ступил, как из-за дерева – той же масти чудище. Коричневое. Рявкнул, словно откашлялся, перед тем как с трибуны говорить.  Я в обратную.

- Свастики на коричневой лапе не было? - поинтересовался я.

- Да помолчи ты! Я сворачиваю в третий поворот. И той же масти скотина на меня рычит. Налей.

Я налил. Он продолжил, не прикоснувшись к стопке:

- Оставался ещё один вариант – вернуться на «Советскую», пройти весь путь обратно и по кружной дорожке (если повезёт) выйти на «Придорожную». Ну и дальше. Если честно, я тогда не рассуждал. Всё это само разумелось. А я вдруг как-то по идиотски понял, что я унижаюсь. Царь природы, венец творения… А мимо собаки не пройти. Не на преступление ведь иду.  Вся эта опасность во мне. Но это я потом стал думать, а тогда не думал. Пошёл. Пёс меня спокойно (чуть рыкнув) пропустил. Я дошёл до магазина. Вот, купил всё, и вот мы… Выпьем!

- Сто про, - сказал я и мы чокнулись.