Посреди дождливого, холодного лета выдался день очень теплый, почти жаркий. Я сидел во дворе дачи. Совсем невдалеке поднимался лес и зубчатыми верхушками осторожно касался нежно-голубого, и, казалось, очень близкого – неба.
Я старался ни о чем не думать, уйти хоть на короткое время от суетливой толпы мыслей – всегда топочущей, толкущейся, кричащей или, вдруг, коварно перешептывающейся, хихикающей, трусливо-алчной и опасливо-жадной. Отчасти мне это удавалось, и некоторая безмятежность все-таки перепадала на мою долю.
На самом краешке моего окоема мелькнуло нечто белое, удивительно легкое и веселое. Чуть отклонив взгляд, я увидел порхающую над дымчато-фиолетовыми высокими цветами белую бабочку. Удивителен был ее полет. Ласково летящая в теплых струйках воздуха жизнь. Как будто сон во сне… Но бабочка, не подозревая о столь изысканных ассоциациях – порхала. Появилась другая. Они танцевали в воздухе совсем-совсем близко к цветам.
Один только день живет бабочка. Так мало! Но что такое мало? Разве я живу дольше? Вот я сижу здесь, а вон человек на соседнем участке пилит доску. Доску он потом, наверное, куда-нибудь приколотит. Он насадил огород, достраивает домик, живет как все, радуется и горюет. Но разве он живет дольше? Череда дней, в которые большая часть действий происходит так – по рефлексу навыку и привычке – становится сплошной бегущей лентой и превращается в один день.
Родилась бабочка, не подозревая о смерти, ни и том, что все в этом мире подвержено смерти. Родилась и… порхает. Тысячи и тысячи раз мелькают над ней тени листьев и лепестков, солнечные блики. Разве это не похоже на чередование дней и ночей в нашей жизни? И, кто знает, может быть, время от времени она испытывает боль, подобно тому, как мы болеем, или скорбим.
«Человек яко трава, яко цвет сельный…» Вот кем стал человек. А был сотворен царем! Но он погружен, а вернее сам погрузился с головою в свою так называемую жизнь, а на самом деле отдался в рабство. Он даже плохо осознает себя в этой жизни. Он глядит только во вне и почти никогда внутрь. И поэтому, известно ли, кто совершеннее – он или бабочка?
Бабочку может сожрать птица, могут поймать ее сачком и приколоть на лист для коллекции. Но ведь я – человек! – а знаю ли, что может быть со мною через секунду? Сейчас я будто безмятежен, и скоро должны позвать к обеду. Но не мною сочтены дни, часы и минуты мои, а стало быть, они не совсем мои.
Однако я так редко, так позорно-редко, об этом размышляю! Солнце мне подарено, небо мне подарено, лес подарен, каждая крупица моего существования просто подарена мне. А я так постыдно-редко вспоминаю о Дарителе. И знаю ли толком, для чего я рожден в этот мир? Думаю всегда о своих желаниях, устремлениях, только не о назначении.
Порхает бабочка.

​

Олег Казаков